Баллады о Боре-Робингуде: Карибское танго - Страница 26

71

Неосвещенная винтовая лестница, ведущая на колокольню с пулеметным гнездом. По ней, одышливо шагая через ступеньку, подымается неразличимый в темноте человек; видно лишь, что это чернокожий. Однако те, кто сразу решил, будто перед нами констебль Робинсон, выдвигающийся в предписанную ему диспозицией точку, крупно ошибутся… Это кнутобоец Зорро – единственный уцелевший из всех тонтон-макутов внешней («дневной») охраны. Поднявшись на верхнюю площадку, он отпихивает в сторону труп пулеметчика и, неразборчиво матерясь по-креольски, ложится за пулемет сам.

Крыша виллы, искрящаяся россыпями фонариков, открывается отсюда как на ладони. Бело-синяя рыба вертолета успела уже всплыть над этим заросшим водорослями дном на десяток метров, когда в бок ей вонзается из темноты красно-пульсирующий гарпун трассирующих пуль…

72

Будь тот пулемет на колокольне крупнокалиберным – и вышел бы на этом месте вполне классический финал для французского боевика (типа «Профессионал»); у нас кино – не французское, пулемет – семимиллиметровый, но это тоже, знаете ли, не сахар…

…Пули дырявят обшивку как бумагу, брызжет и капает что-то техническое. Ванюша реагирует моментально; в такой ситуации уходить на скорости по прямой – чистое самоубийство, и пилот пускается на опаснейший аттракцион: машина начинает попеременно то подпрыгивать, то проваливаться, как на «американских горках». Зорро же владеет огнестрельным оружием куда хуже, нежели кнутом, и теперь раскаленная вязальная спица трассеров раз за разом пронзает темноту впустую.

Робингуд меж тем, крикнув сидящему рядом Чипу: «За ремень меня держи, изо всех сил!» распахивает дверцу и, опасно высунувшись наружу, командует пилоту:

– Ванюша, по моей команде зависнешь вмертвую!

– Есть!

– Раз… два… делай!!!

Вертолет мгновенно застывает в воздухе, будто мотылек, навечно впечатанный в янтарную толщу. Плечо Робингуда чуть подается назад от отдачи калашникова: та-та-та! – та-та-та! – та-та-та! – уходят в темноту короткие очереди по три уставных выстрела. Очередей этих он выпускает, пожалуй, не более трех-четырех, после чего водворяется обратно на свое место: «Все целы?» Можно перевести дух и заняться подсчетом потерь: жалящих трассеров больше нет…

Целы, как это ни удивительно, все (воистину, дуракам счастье!); молчит только Ванюша, ставший отчего-то очень серьезным. Вертолет разворачивается над освещенной крышей виллы и берет курс на восток, в открытое море, и тогда в свете направленных вверх фонарей становится различим тянущийся за ним дымный шлейф – слабенький, но вполне отчетливый…

73

На моторной яхте «Птицелов» хозяйничают молчаливые люди в мокрых черных комбинезонах без знаков различия. В кают-компании яхты – ее арестованный экипаж: трое непроницаемых брюнетов средиземноморской наружности – то ли греки, то ли корсиканцы. Они сидят на стульях, руки на колени – треугольником, спинами друг к другу; вид у них вполне кондиционный: если их и били, то достаточно аккуратно, не оставляя явных следов. Люди в черном стоят квадратом, по стойке вольно; оружие на виду не держат, да и зачем оно им? – и так видать, что рукопашники из самых крутых. Их командир, гигант-викинг с внешностью Рутгера Хауэра, нависает над самым старшим из арестантов, кряжистым седоусым мужиком лет шестидесяти:

– С АВАКС'ов только что передали: вертолет с острова уже вылетел – и именно в нашем направлении. Капитан Сатирос, какие условные фразы вы должны использовать в радиообмене с Робингудом?

– Робингуд? – непонимающе поднимает голову седоусый. – Это, кажется, кино такое?

– Ты выбрал неподходящее время для шуток! – зловеще качает головою викинг.

– Я считаю своим долгом сообщить вам, мистер, – очень спокойно замечает самый молодой из арестантов, – что ваши действия квалифицируются Нионской конвенцией от 1937 года как морское пиратство… со всеми отсюда вытекающими последствиями.

– Гляньте-ка, ребята, – обводит взором своих людей викинг, – какие нынче юридически подкованные пошли бандиты!

– Чему ж тут удивляться, мистер – ведь мы с партнером, – тут молодой кивает на своего не проронившего пока ни слова соседа, – никакие не бандиты, а именно что юристы: адвокатская контора «Янакис и Ставракис» из Ларнаки, к вашим услугам. Можете навести справки, у нас безупречная репутация по всему Восточному Средиземноморью…

– Далековато вас занесло от вашего Восточного Средиземноморья, ты не находишь, приятель?

– Мы живем в свободной стране, мистер – так же, как и вы.

Викинг не глядя протягивает руку, и один из людей в черном тут же вкладывает в нее одноразовый шприц и упаковку ампул:

– Что ж, капитан – придется тебе отведать «сыворотки правды». Есть, конечно, способы более простые и эффективные, но некоторые приличия всё же приходится соблюдать и нам.

Тут седоусый слегка бледнеет, несмотря на загар, а молодой делает попытку привстать, но тут же со стоном оседает обратно; человек же в черном – тот, что рядом, – кажется, только чуть изменил позу.

– Не делайте этого мистер, – голос молодого адвоката чуть прерывается от боли. – У капитана повышенная чувствительность к ряду веществ, и ваш пентотал просто убьет его. Анафилактический шок… В судовом сейфе есть медицинские карты – можете убедиться сами…

– Значит, ему не повезло… – желтые капли сбегают по жалу шприца, как смертельный яд по змеиному зубу. – В крайнем случае – принесем извинения и выплатим компенсацию.

– Опомнитесь, мистер! – вдруг вступает в разговор второй, молчавший всё это время адвокат. – Вы и вправду, что ль, готовы совершить преднамеренное убийство на глазах у шестерых свидетелей?